ЗАПИСАТЬСЯ

Percy Bysshe Shelley

Time

Unfathomable Sea! whose waves are years,

Ocean of Time, whose waters of deep woe

Are brackish with the salt of human tears!

Thou shoreless flood, which in thy ebb and flow

Claspest the limits of mortality,

And sick of prey, yet howling on for more,

Vomitest thy wrecks on its inhospitable shore;

Treacherous in calm, and terrible in storm,

Who shall put forth on thee,

Unfathomable Sea?

Время

Бездонный океан, чьи волны дней,

Из глубины возникнув, торопливо

Уносят слезы горькие людей!

Ты безграничен, но в своих отливах

Таишь пределы жизненных страстей.

Ты извергаешь стонущий прилив,

Бурлишь, брега обломками покрыв;

В штормах – ужасен, при затишье – лжив.

Кто примет твой обман,

Бездонный океан?

Ozymandias

I met a traveller from an antique land

Who said: `Two vast and trunkless legs of stone

Stand in the desert. Near them, on the sand,

Half sunk, a shattered visage lies, whose frown,

And wrinkled lip, and sneer of cold command,

Tell that its sculptor well those passions read

Which yet survive, stamped on these lifeless things,

The hand that mocked them and the heart that fed.

And on the pedestal these words appear --

"My name is Ozymandias, king of kings:

Look on my works, ye Mighty, and despair!"

Nothing beside remains. Round the decay

Of that colossal wreck, boundless and bare

The lone and level sands stretch far away.'

Озимандиас

Я встретил путника из стран чужих.

Он молвил: «Каменные две стопы

Стоят в пустыне… Пеплом возле них

Покрыт разбитый лик. Его черты,

Холодная усмешка губ живых –

Свидетельство, сколь точно передал

Резец творца движение страстей,

Что теплятся еще. А пьедестал

Венчает надпись об ушедших днях:

“Я Озимандиас, я – царь царей!

Смотри ж на Мощь мою, не пряча страх!”

Все сгинуло. Лишь облаком тоски

Сокрыв величия былого прах,

Простерлись беспредельные пески».